Скованы страстью - Страница 13

Так странно желать страданий собственному отцу, но… но она слишком часто боялась, что без нее его жизнь стала бы значительно проще. Мама же как-то все эти годы прекрасно без нее обходилась…

− А ты должна понять, что тебя уже ищут. Пока что весьма осторожно и не поднимая шума, но Казима уже предупредили, что если ты вдруг отыщешься в Альсабе, то мое правление станет самым коротким в истории.

У Анны вдруг резко закружилась голова.

− Я − все, что осталось у этой страны. И если я хочу, чтобы у моего народа было будущее, я обязан усидеть на троне.

− А что будет, если я попытаюсь покинуть дворец?

− Тебя остановят. Но я сильно сомневаюсь, что ты попытаешься бежать.

− Почему?

− Потому что ты − разумная женщина и не хочешь купаться в крови. − Зафар посмотрел на нее необычайно пристально. − Поверь знающему человеку, habibti, сама ты прольешь эту кровь или она прольется из-за тебя, в любом случае отмыться ты сумеешь еще очень и очень не скоро. Если вообще сумеешь.

И Анна сразу же ему поверила, ни на секунду не усомнившись, что он на собственном опыте знает, каково это, чувствовать кровь на своих руках.

Но может ли она на это пойти?

Но разве у нее есть выбор? Она должна бежать, как-то связаться с Тариком, и тогда он штурмом возьмет дворец и… От одной этой мысли ей стало плохо.

Она вновь сосредоточилась на Зафаре. Доверяет ли она этому человеку? Освободит ли он ее при первой же возможности? Сдержит ли свое слово?

И на все эти вопросы она уже знала ответы. Доверяет, освободит, сдержит. Потому что она один на один провела с ним целую ночь в пустыне, и, лежа в палатке, он лишь прижимался к ее спине, обняв за талию, стараясь хоть как-то согреть и успокоить. Потому что, когда ей нужно было живое прикосновение, он осторожно к ней прикасался, но ни разу не попытался воспользоваться положением и хоть как-то ей навредить.

Другими словами, он вел себя именно так, как ему и следовало вести себя в подобной ситуации. При условии, что все им сказанное − правда.

− Тогда я хочу знать, что вы собираетесь делать, шейх.

− Что именно?

− Когда ты меня отпустишь? Невзирая на то, что происходит вокруг, должна быть какая-то конечная дата, когда я точно буду свободна.

− Не уверен, что могу сказать тебе что-то конкретное.

− Но мне это нужно. И не больше тридцати дней.

− Хорошо.

Но, даже заручившись его словом, Анна все равно не могла расслабиться. Тридцать дней. Целый месяц провести в золоченой клетке в полной власти этого человека. Но следом за этой мыслью сразу же пришла внезапная вспышка чистой радости. Впервые в жизни она сможет наслаждаться полным уединением и неторопливо нежиться в ванне, прислушиваясь к собственным ощущениям и никуда не торопясь.

− Только не думай, что ты моя пленница.

При одном слове «пленница» радость сразу же угасла. Ведь, что бы он там ни говорил, именно ей она и была в действительности.

− Неужели? Так, значит, я могу идти?

− Нет.

− Тогда чем же я отличаюсь от пленницы?

− Я бросил тебя в подвал, а на столе у тебя один хлеб да вода? Нет. Я обеспечил тебя мягкой постелью и фруктами.

− Значит, я пленница с хорошим рационом и кроватью.

− Можешь считать себя кем угодно, просто не забывай, что разница между тобой и пленницей примерно такая же, как и… как и между быть проданной и выкупленной. Выбирай сама.

− Вообще-то, я бы предпочла просто вздремнуть.

− Хорошо, отдыхай, а потом пообедаешь вместе со мной.

− С тобой? Зачем?

− Затем, habibti, что не могу же я оставить тебя умирать с голоду в темнице.

− А почему бы и нет? Это очень подошло бы к твоему образу головореза из пустыни.

− Это комплимент?

− Не совсем. Так зачем нам все-таки обедать вместе?

− Затем, что обо мне и так ходит слишком много слухов, правда, в том, что обо мне говорят, хватает и страшной правды. И я не хочу, чтобы ко всему этому добавилась еще и молва об удерживаемой против воли американке.

− Наверняка все решат, что ты начал создавать собственный гарем.

− Наверняка.

− А чего ты еще ждешь? Скоро все поймут, кто я такая, так что притворяться твоей… девушкой я не могу.

Зафар вдруг отрывисто рассмеялся.

− Я не встречаюсь с девушками, Анналиса.

− Анна. Никто и никогда не называет меня Анналисой.

− Анна, − невозмутимо продолжил Зафар. − У меня есть любовницы, если их можно так назвать. Партнерши по постели. Женщины, которые меня удовлетворяют и которых удовлетворяю я. − Эти темные грубые и дикие слова, такие же как и сам этот мужчина, должны были бы ее ужаснуть и оттолкнуть. Так же как и он сам. Но почему-то этого не происходило. − У меня нет девушек. От одного этого слова на ум сразу приходят цветы и конфеты. Походы в кино. А я не был в кино уже…да никогда, собственно, там не был. И за последние пятнадцать лет не смотрел ни одного фильма.

− Но разве так бывает?

Анна в очередной раз почувствовала, что в чем-то они невероятно схожи. Сама она тоже вечно стремилась к каким-то целям, не успевая осматриваться по сторонам и вести нормальную светскую жизнь.

Но за всю жизнь ни разу не сходить в кино? И за пятнадцать лет не посмотреть ни одного фильма? Да он же не поймет и половины ее шуток! Она сразу же задумалась, смотрел ли кино Тарик. Их разговоры всегда были о чем-то большом и значимом, вроде чести, долга и нефти.

А кино они не обсуждали. Несмотря на то, что Анна очень его любила.

− Да как-то постоянно отвлекался на всякие мелочи. Думал, как бы каждый день выжить, да при этом еще и следил, чтобы бедуины не лишились последних прав и окончательно не одичали, но, наверное, ты права, и мне следовало сосредоточиться на фильмах.